• Имя и фамилия персонажа.
Пенелопа Николь Грей | Penelope Nicole Grey
• Возраст персонажа, дата рождения.
16 лет, 13 марта.
• Факультет, курс.
Хотелось бы на Равенкло, 6 курс.
• Биография.
У всех свои предпочтения, и на детей, и на женщин, и на свою жизнь. Одним кажется, что семья - это самое главное, другим, что дети, третьим - что лучше любить себя. Есть разные сорта людей, как выражалась моя мать. Она, наверное... тогда еще жила.
Мой отец был последней избалованной сволочью, которая проживала в небольшом городке под названием Милтон Кейнс. Он был, да и сейчас является, наркодилером, то есть человеком, который незаконно хранил и распространял наркотики и другие похожие вещества. Когда ему было около тридцати, он встретил мою будущую мать, который было всего-то двадцать лет. Странно, когда мужчина уже зрелого возраста, занимающийся такой дрянью, выбирает себе молоденькую, можно сказать, девочку. Неопытность, влюбчивость, ну, и что там еще... В итоге, Ранкорн, так звали моего отца, начинает активно ухаживать за Николь. Не трудно было бы догадаться, что она ему не сопротивлялась, а так... вела игру. Такую неумелую, юную, никчемную. Думала, что играет с ним, хотя было все совсем наоборот.
Возможно, Ранкорн (я никогда не назову его "папа") и любил мою мамочку, а может, я в очередной раз в нем ошиблась. Такие люди, как он, вряд ли способны любить. После того, как была сыграна свадьба (а на ней присудствовали только его родственники. Они были французами, почетными людьми в обществе, но это неважно... Гостей со стороны невесты представляла лишь ее матушка, которая и так была не при себе. Она даже не знала, что ее дочь раньше встречалась с Ранкорном, и всем заявила, что узнала об этом только на свадьбе. Я никогда не вмешивалась в их дела, пусть было, как было...) Ранкорн увез Николь из Милтон Кейнса в какую-то деревушку, название которой, наверное, не знал и ее основатель. Печальные события, весьма... Ранкорн наобещал моей мамочке золотые горы, поездки к океану (у него было слишком много денег, даже я так считаю), но не выполнил ничего из этого. Вместо этого он подсадил ее на наркотики, на то, что сам и распространял. Я не знаю, зачем он это делал. Сначала ничего особенного, так, таблеточки... Но она остановилась. Николь поборола саму себя, перестала принимать. Естественно Ранкорн не мог просто взять и заставить ее принимать дальше, не мог уже перевести на более опасную стадию. Он объяснил свое поведение тем, что "Жизнь одна, нужно попробовать все". Моя мама долго ругала себя, не верила, что с ней могло такое произойти, но она его любила. Она умела испытывать это чувство, вот что ее в конце концов погубит. Если бы она сказала ему то, что думаю о нем я, ничего бы дальше не случилось. Хотя он мог убить ее, я не знаю всех возможностей этого... человека.
Переехав назад в Милтон Кейнс, "семья" стала жить пока что спокойно. Николь устроилась на роботу (в этом ей помогла мать Ранкорна, та еще ведьма). Молодая девушка теперь работала в сети салонов, попутно уделяла много времени своей внешности. Как это все было глупо... Вместо того, Чтобы бежать подальше от него, Ранкорна, она каждый день в него влюблялась, все больше и больше, не замечая, как он обманывает ее, как потихонечку крадет ее саму, ее индивидуальность, как в ее глазах все становится другим, серым, а одновременно и розовым. Это было страшно... страшно то, что девушка сама этого всего не понимала. Когда ее мать умерла от приступа, Николь перестала говорить, у нее отнялась речь. Ранкорн качал головой, говорил заученные фразы, которые якобы должны были помочь девушке. А она задыхалась сама в себе, понимая, чувствуя, что теперь вряд ли сама справится со всем этим...
Дорогой. Прекрасный. Муж. Который всячески потом напоминал Николь, что это она не уберегла свою мать от смерти. Бедная. Несчастная. Девушка... Которая сходила с ума. Она просто была не готова. А теперь и он, который вроде как и любил, как боялся потерять, но который никогда не стал идеальным мужем. Ей не везло, просто не везло по жизни. Его стратегия, ее доверчивость.
Когда-то он сказать мог, что он не просто человек, а волшебник, но не сказал. Ему нужен был ребенок, который бы вскоре смог продлить род. У Ранкорна не было планов спасать жену от депрессии, помочь, просто... спасти от самой себя. Его не волновало, что она могла в любой момент перерезать себе вены или повеситься. Простая поддержка, и той не случилось. Николь не могла быть такой доверчивой, я знаю... Но у нее не было другого выхода. Немая. С душевной раной. Ведь ее мамочка была для нее всем. Николь бредила по ночам, сходила с ума в уголках огромного дома семьи Грей. Ранкорн тем временем вставал по утрам, говорил "Все будет хорошо..." Никогда такого не будет, - вот только это одно знала Николь. И вот в один прекрасный момент, когда уже просто стала молчать, Его Величество Чертов Король дома захотел ребенка. Николь отчаянно мотала головой, она не готова, не готова... Разве это кому-то интересно? Прижать, изнасиловать, уйти довольным. Супружеская, когда-то счастливая, жизнь превратилась в ничто. Он ее никогда не любил, и не было такого дня, чтобы сочувствовал. Наверное, моя мама его ненавидела, я не знаю. Как ей, наверное, было бы страшно вспоминать об этом...
И я, которая вот-вот должна была родиться, принесла ей еще больше боли. Она не хотела так. Она хотела нормального... Нормальной беременности, нормальной жизни, а не того, что ей подарил он. Во время родов Николь чуть не умерла, после этого она еще несколько недель лежала в больнице. Без памяти, без веры, без... меня. Меня забрал у нее он. В свой дом, растил, радовался. К счастью, тогда я не знала, ничего не знала. Я ребенок, которому улыбнутся, он поверит. И так много, много, много лет... А потом моя мамочка рассказала мне, что он сделал с ней, как чуть не подсадил на наркотики, как издевался, как удовлетворял себя через нее... Да, к ней вернулась речь. А я ведь и не знала, что раньше она была немая... На то время мне было всего лишь восемь лет. Конечно, я не могла возненавидеть собственного отца.
В детстве у меня были красивые коротенькие черные волосы, прямо как смола, которую я нашла у нас во дворе. Я тогда гуляла, услышала мамин крик из окна. Я побежала наверх, стуча маленькими ножками в туфельках по деревянным ступенькам, туда, туда, к ванной комнате... Я слышала сопение, крик, тяжелые стоны... Я не знала, что это. "Мамочка?.." - в ужасе тогда спросила я, боясь открыть дверь, увидеть, что же там... Шепот Ранкорна "Не смей", мамин вздох "Все в порядке, милая, все... в порядке..." Я ей поверила.
Меньше, чем через год у меня родился брат. Все шло так, хотел Ранкорн. Уже два маленьких ребенка. "Отлично", - наверное, думал он и потирал руки. Когда-то я пришла к маме, а она сидела на кресле. Лицо, такое худое-худое, прямо как у меня (я часами любила смотреть на себя в зеркало), руки, белющие, и глаза прикрыты. Спит?..
Скорая помощь, мой плачь, Ранкорн сидит и нервно курит. Но не потому, что ее жену забирает скорая, а потому что что-то идет не так, как он хочет. Он подходит, обнимает меня за плечи... Шепчет "Малышка, все будет хорошо". Твердо, не по-отцовски, это был словно приказ. А я плакала, я ведь тогда была еще маленькая, мне можно... Мамочка теперь далеко.
Ее вернули через год. Это время я жила вместе с ним. Он только делал вид, что хочет сделать мне хорошо, что покупает мне вещи для того, чтобы мне было приятно, а не для того, чтобы люди не смеялись, что я хожу в порванной одежде. Томас, мой брат... он рос, как ни странно, в таких условиях. Любили мы его с матерью, но тогда я думала, что его любит и Ранкорн. Он тем временем стал пропадать на дни, на недели. Мама как-то рассказала мне, что у него дела, что он продает что-то... Странное название, я его тогда не запомнила. Когда отец вернулся, я спросила, действительно ли он распространяет наркотики, он лишь стиснул зубы и направился к матери. Избивая ее, он кричал "Никогда! Никогда не смей говорить это детям! Никогда!.." И тогда замолчала я. На целых шесть месяцев... Я просто не могла сказать ни слова. Я чувствовала себя виноватой, теперь у меня была навязчивая идея, что все скандалы дома из-за меня, что виновата я, а не он. Мама говорила мне, что это не так, что я еще маленькая, что такие большие проблемы у нас не из-за того, что это я... И я снова верила.
Когда о наше стекло разбилась странная птица, Ранкорн издал торжествующий вопль, от которого я чуть снова дар речи не потеряла. Я уже тогда понимала, что его радость никогда не принесет нам радости, лишь наоборот. Отец протянул мне в руки письмо, его глаза словно горели желанием, он очень хотел, чтобы я открыла конвертик. Что ж, ослушаться его я не могла, хотя мне было очень страшно. Раньше я никогда не получала писем, разве что один раз, когда-то давно, на Рождество, от Санты. Понятное дело, что-то письмо было написано мамой, чтобы развеселить меня. Когда я раскрыла это письмо, мне стало и правда страшно. Что такое Хогвартс?
А еще я помню, как мамочка меня водила в какой-то переулок, чтобы купить мне какую-то палочку, вещи... странные. А после того, как мы пришли, я слышала, как Ранкорн очень серьезно с ней говорил, а она кричала. Первый раз в жизни я услышала, как моя мама кричала на него. И что самое страшное, он не кричал в ответ. Наверное, случилось что-то, отчего ему стало стыдно или жаль. Хотя нет... такого быть-то не может. После того "разговора" мама вылетела бледная из комнаты, как труп, и прошептала мне, что я поеду в какую-то школу. Мои сверстники ходили в нормальные школы, которые находились недалеко от нашего дома. А еще она объяснила мне, что я особенная.
Томас никак не мог поверить, что я уеду. У него тоже были плохие взаимоотношения с отцом. Он противостоял ему, не любил, когда Ранкорн запрещал ему что-то. Я понимала брата... Но мне самой было сложно расставаться с матерью. Тогда, в одиннадцать лет, уже тогда, мне казалось, что она сама все это не выдержит. Все эти скандалы, несносного Томаса, который был еще маленьким, чтобы понять, что трепать нервы ей ох как не стоит. Но что было поделать? Ранкорн говорил часто со мной наедине, говорил, что это специальная школа для волшебников... А я ему не верила, я просто не понимала, почему нельзя было пойти в обычную школу, которая находилась в десяти минутах ходьбы от нашего домика. И вот однажды вся наша семья утром поехала в Лондон. Ах, как это прекрасно, я тогда, наверное, была счастлива. Случайно глянув на мамочку, я заметила, что она очень грустная. Сейчас я очень жалею, что не спросила ее, почему... Хотя заранее знаю ответ. Когда мы приехали в нужное место, я увидела вокзал, на котором была первый раз... а потом мы волшебно прошли через преграду, а потом очутились возле громадного алого экспресса... Мама плакала.
Я махала ей ручкой из окна, я думала, что она плачет от радости. А было все совсем не так. Я была до безумия наивна, не понимала, что она улыбается и плачет... улыбка была специально для того, чтобы этот день стал для меня самым счастливым в жизни.
Оставлять родных, оказывается, не просто. А Ранкорн - что? Я даже на него не смотрела. Я запомнила только плачущую маму, и грустного Томаса у нее на руках. Меня окружали дети, которых я не знала, было опять страшно. Я познакомилась с одной девочкой. Вскоре она станет моим лучшим другом... А тогда я не знала этого. Когда мы вышли из алого Хогвартс-экспресса, нас с ней (и еще огромной толпой школьников в мантиях) встретил огромный человек. Моя новая подруга объяснила мне, что его зовут Хагрид.
А потом началось непонятно что... Куча людей, и все в мантиях, все со своими претензиями. Мы с моей подругой затерялись в толпе, мы с ней потерялись... Столько людей, а потом большой зал, который, как я потом узнала, и назывался Большим Залом. Нас построили в шеренгу, и стали вызывать к стулу, надевая всем по очереди большую кожаную шляпу. Она выкрикивала какие-то названия, в которых я тогда никак не могла разобраться...
Жизнь кардинально изменилась. Я каждый день ходила на занятия, училась. Оказывается, во мне и правда есть какая-то странная сила, о которой я никогда не подозревала. Это странно, очень. В первую же неделю мне пришло письмо от мамы. Никто не сомневался, что оно придет именно от нее, а не от Ранкорна. Она была рада тому, что я наконец-то занялась чем-то полезным, что я продвинулась в учебе, что я пошла вперед... Моя мама была весьма странной женщиной, но она была моей мамочкой... Той, настоящей, о которой мечтает каждый ребенок.
В конце года я получила хорошие отметки по первому, первому в моей жизни, экзамену. Вернувшись домой, я рассказала родителям обо всем. Мне очень хотелось верить, что у меня есть семья, которая и правда будет радоваться, которая и правда будет рада, чего я добилась. Конечно, Ранкорн все же старался хоть немного ради меня и Томаса вести себя не как последний подонок, а как якобы любящий отец. Но моя мама никогда не была счастлива рядом с ним. Все это лето я провела в нашем дворе, а когда к нам приехали родственники из Франции, я подслушала, как моя мама попросила их внимательно послушать меня и искренне покачать головой. Я была маленькой, и поверила тому, как они фальшиво кивали.
И так следующий год, а потом еще... А потом мне уже исполнилось четырнадцать. Когда я снова поехала со всеми в Хогвартс, я познакомилась с парнем, которого звали Тайлер... Он учился на том же курсе, что и я, просто на другом факультете. Ах... первые поцелуи, первая такая вот детская влюбленность. Все эта наивность должна была пройти, но в то время было так хорошо. Я чувствовала, что я нужна кому-то кроме своей мамы и Томаса.
Приехав летом домой, я радостно сообщила мамочке, что у меня есть очень хороший друг. Я помню, как она плакала... Это было ее больное место - любимый человек. Она была рада тому, что я счастлива, потому что у нее уже никогда такого не будет.
Однажды, перед моим пятнадцатилетием мама ушла на какую-то конференцию, оставив меня дома с папой и Томасом. Я сидела в своей комнате, рассматривала фотографии из детства... И тут я помню, как дверь скрипнула, вошел Ранкорн. Он говорил, что мама придет через час, сказал, что время есть мне что-то показать. Он изнасиловал меня... И тогда я возненавидела его еще больше. Теперь я больше никогда не плакала, потому что понимала, что повода хуже не будет. Маме в тот вечер я ничего не сказала, я просто молчала. Опять...
Я ехала одна в купе, слушая, как скрипят чемоданы на полке. Сбившись в комок, просто уговаривала себя, что все будет хорошо, все будет хорошо. Тем более что Томас теперь вместе со мной, на первом курсе. Я боялась оставлять маму одну с этим зверем... Я боялась, что повторится та же история, и теперь у него все получится. Так оно и случилось.
Ранкорну теперь не мешали его дети, он мог спокойно избавиться от Николь. Она часто болела, особенно после смерти самого близкого человека - ее матери. Он начал ей вкалывать ей что-то, раз в неделю, потом раз в три дня, а потом все... уже исправить было ничего нельзя. Когда я успешно сдала экзамены на пятом курсе, я счастливая приехала домой. Хотела поделиться радостной новостью с родителями, которые до этого делали вид, что все хорошо. Мамы дома не было... Когда я спросила у Ранкорна, где она, он покачал головой и сказал, что мама в больнице. Я бросилась к маггловскому телефону и позвонила туда, где она когда-то лежала... Тогда, давно потеряла сознание... Сказали, что мисс Грей не поступала. Я, задыхаясь в слезах, охваченная ужасом, бросилась на Ранкорна, спрашивая в истерике, где она, куда он ее отвез? Этот взгляд наполненный злостью, а потом резко сменившийся фальшивой добротой, я никогда не забуду.
Наркомания - тяжелая и трудноизлечимая болезнь, развивающаяся в процессе употребления наркотических препаратов, основным признаком которой является пристрастие к какому-либо химическому веществу, вызывающему приятное психическое состояние - эйфорию или измененное восприятие реальности. Она страдала ей, и все из-за этой сволочи, которая подсадила ее. Мне пришлось собрать вещи и отправиться к моей тетушке, сестре отца. Она никогда не поддерживала своего брата, всегда боялась, что он никогда не остепенится. Она приняла меня. Так как я была еще не совершеннолетней, а Томас тем более, все равно мы принадлежали ему. Он не стал меня забирать, все-таки насильно сделать бы этого не смог. Да и Томаса он любил, он ничего бы не сделал ему... Вскоре мне пришлось уговорить тетушку переехать к нам в дом, чтобы следить за ним и не давать издеваться над собственными детьми. Конечно, он всеми силами пытался искупить свою вину передо мной, но я никогда ему не прощу, то, что он сделал с моей матушкой, а ведь ее было не вернуть... Она была в клинике, причем маггловской, где лечат наркоманов. Мне страшно было подумать, что она никогда не вернется. Меня успокаивала тетя, что ее вылечат, что когда мою маму выпустят, она сдаст Ранкорна полиции, но такого, я думаю, никогда не случится, потому что... мне кажется, это невозможно. Он для меня никто, я его просто не знаю. Да, я живу с ним, но это ничего не говорит, он мне чужой человек, который отнял у меня маму. А еще я знаю, что я ее точная копия... И когда я стану совершеннолетней, я отомщу ему за все, что он с нами сделал.
Но пока такого не случается, у меня нет такой возможности... Мари, моя тетушка, вытащила маму из больницы, где лечили наркоманов, заплатив бешеные деньги. Она отправилась с ней в нормальный оздоровительный центр, где ее поставили на ноги... Все получалось хорошо, все выходило так, как того хотела я, а не Ранкорн. И все же его не сдали полиции, так вышло, что все доказательства он уничтожил. Мама с ним развелась, дети, то есть я и Томас, остались при ней. Я думаю, что если я бы рассказала матери, что он меня изнасиловал тогда, давно, его бы засадили. Но я не стала, сама не зная почему... Пусть я его больше не буду знать, он оставил нас в покое. Его сестра Мари переехала к нам, и теперь помогает... Кто сказал, что у нас нет будущего?
• Внешность.
Почему мне так всегда хотелось быть похожей на свою маму? Потому что она с детства была для меня идеалом, тем, кому я могла поклоняться, как бы громко это не звучало. Она когда-то рассказывала мне, что когда я родилась, у меня были коротенькие черные-черные волосы. Носик был курносым, ма-аленькие губки. Говорила, что я похожа на куколку. Правда, я с детства не переносила кукол. Они такие противные, у меня была только одна фарфоровая, которую я потом разбила. Специально. Я не могла видеть эти пустые голубые глаза, маленькие пухлые красные губы и идеальное лицо. Когда-то, когда мне было лет пять, я взяла уголек и разрисовала себе лицо, в том числе и губы. Мама испугалась и сказала, что я похожа на чертенка. Когда меня искупали, я долго стояла возле зеркала и рассматривала себя. По-детски мягкая кожа, карие глаза, пухленькое личико... Такая милашка, как говорила Она.
А потом, пока я росла, моя внешность кардинально менялась. Глаза стали не светло-карими, а темно-карими. Ресницы становились не такими длинными и пушистыми, как в детстве. В четырнадцать лет мое лицо, как мне казалось, стало взрослым, более изящным. Что мне не нравилось, так это мои скулы. Они слишком выступали... Когда-то я была у бабушки, и увидела по маггловскому телевизору мужчину, рекламирующего зубную пасту. У него было красивое лицо, сильно выделяющиеся скулы. Мне показалось это некрасивым, и с детства был какой-то комплекс по этому поводу, хоть мама и говорила, что я напрасно переживаю. А еще мама отдала меня в кружок, там, где играли на пианино. Мне сделали замечание, что у меня некрасивые ногти. Я очень обиделась, и тогда мамина подруга посоветовала не грызть ногти... Но что можно доказать одиннадцатилетнему ребенку?
Летом у меня всегда проявлялись веснушки. Россыпь веснушек, да... По щекам, на носу. Ранкорн говорил мне, что это потому, что меня любит солнце. Но мне почему-то не верилось. Я всячески пыталась загореть, не получалась. Моя кожа не любила солнце.
В школе я заметила, что у меня некрасивые уши. Когда я заплетала хвост, они у меня немного торчали. С того момента, как я это заметила, я всегда ходила с распущенными волосами. Черными, ниже плеча. Они мне действительно нравились. Хотя после того, как моя мама попала в то отделение наркоманов, я сама себя постригла. Это было назло Ранкорну, правда. Но мне было не жаль, они отрастут, но пусть ему принесет это неудачу. В конце концов, к шестнадцати годам у меня появилась грудь, как у всех нормальных девушек. Это было прекрасно, я даже стала более уверенной в себе. Я знала, что когда мою маму выпустят из больницы, она будет мною гордиться, ведь я на нее очень похожа. И все же я была не идеальна, что меня раздражало. Мне хотелось выглядеть красивой, как некоторые девушки, которых я знала. Но выше себя не перепрыгнешь.
• Характер.
Мне была дорога моя мама и брат. Больше родных у меня не было. Я никогда не считала Ранкорна за отца, как бы он не старался. С самого детства я слышала скандалы, как он избивал маму, как он часто любил ругать меня. Он был единственной проблемой, которая нам троим мешала жить. А его проблемой была моя мама. В конце концов, он убрал ее со своего пути, тем самым заслужив ненависть от своих детей. Мне с детства казалось, что мы - одна большая семья, что у нас все получится. Возможно, мама всегда старалась, чтобы я так и думала. Хотя, когда я подросла, у меня случались подростковые истерики, я не понимала, что это в том числе делает ее слабее. Но кто мне мог это объяснить? У меня не было такого советчика, и только с годами я поняла, как она была права...
Я считаю, что я достаточно сильная по характеру, потому что могла выдержать крик на себя, ругань и прочее, просто молчать, а потом высказать свое мнение. Но, оставаясь наедине с собой, я могла плакать часами, переваривая в голове, что такого случилось за день. Мне было обидно, что Ранкорн так к нам относился, я всячески пыталась испортить ему жизнь после того, как он подсадил маму на наркотики. Справедливость?
Хотя в детстве была тихой и уравновешенной. Теперь же можно было на него кричать, понимая, что потом получу пощечину в ответ на свои высказывания. Ну, ничего страшного, я никогда не боялась, что меня побьют... Единственное, мне всегда было страшно за маму и Томаса, которые действительно плохо выдерживали скандалы.
Только до школы я помню, какими были счастливыми дни, как мамочка делала все, для того, чтобы я росла и радовалась, даже Ранкорн до рождения Томаса был поспокойнее.
В школе я всегда была сдержанной, вела себя прилично и не позволяла вырываться эмоциям. К тому же, верила и верю в предрассудки, хотя часто нарушаю правила, даже если сама того не хочу. Было такое пару раз... А чего терять, если потом такой возможности может не быть?
Общительна, но не дома. Могу по часу рассказывать близкому человеку, что чувствую, но не навязываться. Просто не люблю, когда потом за спиной говорят или обсуждают сказанное, это очень низко... Стараюсь быть хорошим другом для кого-то одного, а не для пары человек. Всегда хотелось иметь кого-то близкого, кроме родных, но такого не случалось. К парням отношусь осторожно после того случая с Ранкорном, я вообще стараюсь меньше проводить времени с ними. Как говорится, все родом из детства.
• Артефакты, способности.
ВП – 13 дюймов;
- Омела - люди, у которых полностью отсутствуют всяческие комплексы и предрассудки. Любят все новое и стремятся к нему. Всячески поддерживают прогресс. Прирожденные исследователи.
- Чешуя змеи - предполагает наличие мудрости в человеке и тягу к знаниям, но не всегда это используется во благо. Натура двойственная - то и дело меняет свое мнение, в душе борются светлая и темная стороны. Коварны. Очень часто не могут обуздать свои низменные страсти, и склоняются на темную сторону. Острый язык, часто злословят. Умеют постоять за себя и свои интересы.
Способностей как таковых нет; успешна в зельеварении, хоть сама считает, что полностью бездарна в этом предмете; умеет рисовать с помощью простого карандаша, не применяя при этом магические способности.
• Ориентация.
Гетеро, с легким уклоном в би х)
• Дополнительная информация.
-
• Личный статус.
старые мемуары;
• Опыт игры на ролевых.
больше года.
• Частота посещения ролевой.
если понравится - каждый день.
• Как с вами можно связаться?
асю в лс админу.
Прекрасная анкета. Приняты. Рейвенкло. Дэни.
Отредактировано Penelope Grey (2009-09-30 20:50:15)
